Современная застройка может уничтожить старый Владивосток полностью, а ведь именно исторический центр и военные укрепления царских времен больше всего интересуют и восхищают туристов. И хотя некоторые уголки старого Владивостока все же реставрируют, дают им вторую жизнь, мы часто забываем о нашей истории. Об этом в прямом эфире PrimaMediaLIVE рассказала краевед-исследователь, автор более 400 работ по истории Приморского края и Владивостока Нелли Мизь.
- Нелли Григорьевна, близится знаменательная дата – 75 лет Приморскому краю. Но 75 лет – это же не вся наша история. А как же освоение края? Почему забывается такая большая часть нашей истории?
- Я думаю, что вы немножечко преувеличиваете, неправильно событие называете. 75 лет назад был образован Приморский край, в 1938 году. Но он образован-то был из чего-то. Не на пустом месте. До 1938 года здесь была Приморская область, Уссурийская область. А до этого был Приамурский край, Южно-Уссурийский край затем еще раньше была Восточная Сибирь, куда входила эта территория.
Кстати, очень интересный вопрос – почему он краем называется? Ведь это не по всем правилам. Краем называется то подразделение, в состав которого входит какая-то область. В Хабаровский край, например, входит область. А у нас ни одной области. Почему? Когда я студентам задаю этот вопрос, они говорят: "Потому что мы на краю". Хороший ответ. Мне нравится. На самом деле дело тут вот в чем. Когда образовался Приморский край, он образовался из чего? Из слияния двух областей: Уссурийской и Приморской. И название одной области распространили на весь край. Если уже говорить вообще об этой территории, то нужно начинать с первого человека, который здесь появился. Это было совсем давно.
- Тогда поговорим о нашем культурном историческом наследии – о памятниках во Владивостоке. На мой взгляд, с ними не самая лучшая ситуация. Какие бы объекты вы выделили?
- Например, дом Суворова на Пологой. Здание разрушается, потому что его плохо, некачественно реставрировали. Совершенно верно, оно требует ремонта. Я думаю, купит его какой-нибудь человек с хорошими деньгами и сделает себе там дворец.
- Но сейчас что? Стоит надеяться на людей с хорошими деньгами, а не на государство?
- Да не то, чтобы надеяться. К сожалению, те люди, которые приобретают многие здания у нас, с ними обращаются, я бы сказала, неуважительно. Пример - дом Лангелитье, нынешний торговый центр "Центральный". После революции, понятно, все было национализировано. И вдруг появился у него новый хозяин, который сделал стеклянную надстройку, нарушая все правила охраны памятников истории культуры. Нахлобучку, я бы сказала. И что остается делать? Только разводить руками.
- Какие-то законные меры можно принять по привлечению к ответственности тех людей, которые уничтожают памятники истории?
- Нарушать законы никто не должен. Но вы же знаете, кто нарушил закон с домом Лангелитье. Почему никто не ответил? Почему мы только говорим, это все слова в воздух, сотрясение воздуха. У нас есть организации по охране и использованию памятников истории культуры; краевые, городские организации есть. К ним и обратитесь, спросите, почему они не принимают меры.
- Что вы думаете по поводу открытия во Владивостоке филиала Эрмитажа?
- Пока это еще не очень внятно объявлено. Я слышала еще до саммита АТЭС, что у нас будет филиал Русского музея. Теперь вот – Эрмитаж. Я не удивлюсь, если через месяц у нас соберутся открывать филиал Лувра. Как житель Владивостока и экскурсовод, могу сказать, что у нас очень интересные музеи, с огромным количеством фондов, интереснейших. У нас есть замечательная картинная галерея с величайшим, хорошим, очень подробным подбором подлинников. У нас есть подлинники самых известных мастеров. Я думаю, что у нас есть что показывать. Что касается Эрмитажа, если вы мне ответите на вопрос "Для чего филиал Эрмитажа делать во Владивостоке?", тогда я пойму, может быть. А сейчас я не понимаю.
- Тогда перейдем тоже от таких "саммитовских" вещей на остров Русский. Что там было уничтожено?
- Если говорить с пессимистическим таким оттенком, то можно сказать, что Русский остров уничтожен весь. Я, конечно, очень сильно сгущаю краски. Пока застроен только полуостров Саперный. Но судя по тем программам, о которых нас извещает пресса, получается, что он весь идет под застройку. Что это дает? Это дает то, что мы уничтожим его полностью. Мне лично жаль леса, бухты, пляжи, чистую воду. Но больше всего мне жалко уничтоженного Южного рубежа. Ведь мы все громко говорим о Владивостокской крепости: "У нас крепость самая лучшая была". Это правда. Русские умели строить.
Что такое Южный рубеж? Крепость Владивостока – это весь полуостров Муравьева-Амурского и остров Русский. С юга он закрывает Владивосток. И этот остров как раз укрепили к русско-японской войне. Тогда японцы блокировали порт-Артур, заняли Дальний, а Владивосток они же не пытались взять, хотя это была ближайшая территория к Японии, к театру военных действий. Почему? Потому что у них очень хорошо работала разведка. И они прекрасно знали о том, насколько укреплен Владивосток и насколько неподступны его берега. И особенно укреплен был Русский остров, Южный рубеж, бухты Аякс, Парис, где сейчас кампус университета, где строится океанариум.
Сто лет эти укрепления простояли, ничего им не было. Они были окружены еще кольями с колючей проволокой, которые служили противопехотными заграждениями, пройти их было невозможно. Рядом с был расположен большой палаточный городок. По подсчетам, "палаток", которые сооружали из каменных плит, получилось около 150.
И весь этот уникальный комплекс пошел под нож бульдозера. Это же не преувеличение, если я говорю: "Уничтожен Южный рубеж"? К сожалению, восстановить это уже невозможно.
- По всей видимости, будет уничтожено что-то еще?
- Я думаю, да. Объекты, которые оказались в зоне строительства –это Поспеловский форт, форт Великого князя Дмитрия, Дмитрия Донского. Проблем с использованием наших крепостных сооружений как памятников для экскурсионного показа очень много. На материке у нас форт №7. Это был самый близкий объект, на Заре. Мы туда возили группы, пока руководил этим объектом Сергей Попов. Он там все наладил очень, вычистил после военных, поставил генераторы, просушку сделал, экспозиции, сувениры…
И даже устраивал там праздники. А что сейчас? Его сменили, поставили другого пользователя. Последний раз, когда я там была, без слез на форт не взглянешь: в самой большой казарме на полу лежал лед, отсыревшие стены, совершенно грязные ступени, скользкие. И мы туда теперь не водим группы. Было еще укрепление №1 на улице Днепровской, построено еще до русско-японской войны. Оно было доступно для всех, прямо среди домов.
- Как вы считаете, почему у нас тратятся деньги на флешмобы, на какие-то подобные мероприятия, и ни копейки не вкладывается в историю?
Вы говорите о миллионах, о флешмобах. Наверное, кому-то это нравится. Наверное, это надо делать. Я ни с кем не спорю. О том, что тратятся миллионы, то же самое агентство по использованию скажет вам, что большие деньги выделены были и на реставрацию. Отреставрировали форт №7. Но как отреставрировали? Внешне. Понимаете, не мне решать, как нужно использовать деньги, которые выделяются.
У нас негативный такой разговор пошел. И я бы хотела сказать о своей боли, если это кому-то интересно и если кто-то может отреагировать на это. Я имею в виду из администрации или из тех организаций, которые этими вопросами занимаются. Мы возим экскурсантов. И все, почти все группы бывают на видовой площадке на сопке Орлиное гнездо. А ведь попасть-то туда невозможно. Это нужно остановить автобус около бывшего музея, и по четырем лестницам идти, идти и идти. Причем когда мы там идем, мы видим грязные откосы, засыпанные мусором. Если на маленьком транспорте, то можно добраться по дороге. Машин там довольно много, особенно новобрачных. Почему не сделать эту дорогу?
Был здесь турист из Ирана с переводчиком. Он очень многим интересовался. Когда мы поехали все-таки на эту видовую, он говорит: "А вы знаете, город у вас интересный. Не везде чисто и не очень хорошие улицы. Вы это знаете?". Я говорю: "Вы вопрос задаете-то кому? Вы задаете вопрос экскурсоводу. А нужно тем, кто занимается дорожным строительством и наблюдением за чистотой". Он говорит: "А вы не обращались?". Я говорю: "Регулярно обращаемся". "И что?". Я говорю: "Регулярно нам в газете сообщают: у нас самый чистый город в мире, нас самые хорошие дороги в мире". Я, конечно, в шутку все свернула. Он засмеялся. А нам стыдно. Нельзя же так оставлять все.
- Тогда давайте о хорошем.
- У нас, слава богу, пока остаются уголки старого Владивостока. Ведь все те, кто приезжает к нам, не просят показывать самое-самое новое что-то. Чем в основном интересуются туристы? Историческим центром, где сохранились уголки, старая планировка, где еще кое-где сопки сохранились незастроенные. Очень хорошо, что у нас отреставрирован железнодорожный вокзал. И сейчас когда мы его показываем, говорят, как замечательный наш киношный Верещагин: "За державу не обидно".
- Реставрацией занимались итальянцы?
- Да, реставрацию делала итальянская фирма, они инициатива была железнодорожников. Они подняли все исторические документы, все чертежи, какие только можно было только найти, и восстановили здание в первоначальном виде. За это я им каждый раз низко кланяюсь
- А у нас есть какие-нибудь меценаты в городе, которые подобно железнодорожникам за свой счет хотят что-то восстановить?
- Да, есть такие. Я знаю одного. Не буду называть его фамилию, потому что он очень скромный человек.
- Своих героев страна должна знать в лицо.
- По поводу героев я вам так отвечу случаем, который произошел у нас во Владивостоке. Когда мы нашли в архивных документах, что у нас на Покровском кладбище похоронен внук Пушкина, Лев Анатольевич Пушкин, это была сенсация. Общались со старожилами, вместе с ними, священником, журналистами искали место. И нашли. Когда мы подходили к этому месту, к нам присоединился мужчина, спрашивает: "Вы к Пушкину? Можно с вами?". Пока мы там рассуждали, где, что, он подошел к священнику, вытаскивает деньги и говорит: "Я вам пока только эти деньги дам. Батюшка, поставьте крест, пожалуйста. Это же Пушкин". Я подошла к нему и спрашиваю: "Вы, пожалуйста, скажите свою фамилию". Он говорит: "А зачем?". "Как зачем, - говорю, - для истории". Он говорит: "Не надо фамилии. Я просто очень люблю Пушкина".
Понимаете? И это было так хорошо сказано, что я даже не стала больше его переспрашивать.
Сейчас у него есть другая задумка: поставить в Покровском парке красивый памятный камень, для того, чтобы следующие поколения знали, что на этом месте когда-то было кладбище. Ведь здесь захоронено 100 тысяч людей. Я его очень хорошо понимаю: уйдем мы, уйдете вы, на третьем, на четвертом поколении все забудут, что это бывшее кладбище.
- А в каком году прекратили захоронения на территории кладбища?
- Официально оно было закрыто 1932 году, по-моему. Хотя вопрос о его закрытии ставился еще до революции, 1909 году, когда стало понятно, что оно сливается с застройкой, стали выбирать места для новых кладбищ. И тогда выбрали три участка. В северо-западной части города выбрали участок, как говорили тогда, на 7 км. Там были распланированы 12 кладбищ. И они начали действовать с 1910 года. Это весь Моргородок, примерно от Молодежной до Постышева. По Днепровской вверх - уже советского периода кладбище.
- Получается, полгорода на кладбище стоит?
- Да, у нас было 12 исторических кладбищ. Первое кладбище у нас тоже в центре, в самом центре. Самое первое кладбище было на месте первой церкви, там, где стоит сейчас опора Золотого моста.
Я думаю, что когда копали, тревожили могилы. И сквер от памятника морякам торгового флота до памятника Невельскому – это часть первого кладбища. Его называли Портовое кладбище, потому что оно было на берегу. Потом, когда город стал расти, выделили участок подальше, за пределами улицы Последней, сейчас это Уткинская. Но оно тоже со временем стало маленькое. Потом морское кладбище, на Эгершельде два кладбища были.
- Вы преподаете, занимаетесь со студентами, расскажите об этой работе.
- У нас есть довольно много талантливой молодежи. Вы знаете, последний мой выпуск - замечательные ребята и просто звездочки, на удивление любознательная детвора. На 4 курсе я им предложила составить национальные карты Владивостока к саммиту АТЭС. У нас жили разные национальности: корейцы, китайцы, японцы, американцы, французы. И они взялись и сделали шесть карт: вьетнамскую, таиландскую, американскую, китайскую, корейскую и японскую. Как они работали! Они горели! Они подбирали эти сведения, материалы; выявляли, где какой объект связан с тем или иным местом пребывания или с тем или иным событием. Эта работа была очень интересная: только мы зацепимся за один момент, сразу потянется ниточка, и мы касаемся удивительнейшей истории. Там столько переплетений, столько изгибов этой истории.
Казалось бы, какая у нас может быть таиландская карта? У нас был тайский король, тогда он был еще принцем. Его встречали с супругой, устраивали ему прогулку на остров Попова. И, кстати, это был друг императора Николая II.
А французы? Это же просто потрясающая история. А переплетение наций? У нас был француз Минард, предприниматель. Он взял в аренду остров Попова и там устроил большое имение. Вывел там минардовскую породу коров, снабжал Владивосток молочными продуктами самого высокого качества. Был женат на японке. После его смерти, дети продолжили его дела. Что интересное, на острове Попова сохранилось очень хорошо его имение. Когда мы там попробовали найти минардовские следы, у нас получилось. Здание, где сейчас располагается администрация – бывший дом Минарда. Один из его сыновей стал рыбным промышленником. Был арестован, репрессирован и расстрелян на Камчатке. Мы нашли его анкету, где его рукой в графе "Национальность", написано: "Национальность – русский". А в скобках "отец – француз, мать – японка". Вы знаете, что у нас живут его потомки? Минарды, и с этой фамилией. Они приходили на лекцию в музей, мы встречались.
- Хотел спросить вас про Безверхово, про Янковских.
- Мы проводим там экскурсию, она называется "Любовь моя Сидими", потому что в этом месте все обустроено с любовью тремя хозяевами: Геком, Бринером и Янковским. У Янковского там был конный завод, территория, где он выращивал пятнистых оленей, плантация женьшеня и большое подворье. К сожалению, Безверхово постигла та же участь, как и многие наши населенные пункты. Судоремонтный завод, который там был, приказал долго жить. В его корпусах и на его территории сейчас находится база отдыха. Была там норковая ферма, она сейчас тоже не работает.
Есть у нас потомок Гека. И он построил двухэтажный дом, в котором устроил музей основателей "Сидими". Находится он рядом с администрацией, это как раз территория усадьбы Гека была.
У Бринеров один дом стоит без крыши, другой дом сгорел, и погреб один есть – все это бесхозное. Не знаю, может быть, и кому-то и принадлежит, но никак не восстановлено. Что касается усыпальницы Бринеров, то она в печальном состоянии. Это ведь усыпальница, поэтому должно быть такое интимное укромное местечко, а там бульдозером прошлись, сделали дорогу. Когда мы повозмущались, там немножко присыпали ее. И лежит там гранитная такая доска, написано: "Склеп Бринера". Вообще слово "склеп" лучше бы, конечно, не использовать, потому что это усыпальница: там стояли пять гробов и одна могилка первого ребенка Бринера, который умер младенцем. Его захоронение перенесли с Покровского кладбища сюда. Так что место это пока сохраняется. Но если рядом построят завод СПГ, вряд ли это уцелеет. Очень жаль.
Как ранее сообщало РИА PrimaMedia, особняк Суворова, долгое время ошибочно считавшийся "домом Лангелитье", разрушается во Владивостоке.
