Интервью с руководителем КВЦ "Рында" Натальей Гончаровой. Как возникла идея культурно выставочного центра? Где находится Магадан в контексте искусства? О чем будет первая выставка в "Рынде"?
— 18 апреля в Магадане открывается культурно-выставочный центр "Рында". Расскажите о предыстории этого проекта.
— Идея создания этого пространства принадлежит моему руководителю, Михаилу Николаевичу Котову. Первоначально он задумывал его как место для экспонирования произведений искусства. В нашей корпоративной коллекции представлено множество уникальных работ косторезного искусства и живописи, и хотелось найти площадку, где их можно было бы выставлять, чтобы люди могли их увидеть и оценить. Мне предложили заняться этим проектом, возглавить его, и постепенно он превратился во что-то большее, чем просто выставочное пространство. Сейчас это уже масштабный культурный комплекс, который объединяет выставочные залы, специализированные экспозиции косторезного искусства — направления, являющегося региональной гордостью, а также площадки для различных видов искусства, от классической академической школы до современных течений во всех их проявлениях. Кроме того, здесь появятся мультимедийные экспозиции, мастерская, коворкинг-зона, кафе, пространство для лекций, кинопоказов, дискуссий об искусстве и других творческих мероприятий. Надеюсь, со временем этот проект станет по-настоящему значимым и прекрасным культурным центром.
— Почему "Рында"?
— В процессе обсуждения руководство предложило несколько вариантов названий. Мне же особенно нравилось одно — "Соль". Это слово ёмкое, многозначное. В нём сразу несколько смыслов: соль как суть, соль как море, соль как музыкальная нота. Но руководство выбрало другое название — "Рында". Сначала оно казалось мне слишком неожиданным, но со временем я его "распробовала". Это слово ложится на язык мощно и уверенно. Рында — это корабельный колокол, а колокол для русского человека — символ архетипичный. Он собирал людей, созывал на совет, предупреждал об опасности. И мы хотим, чтобы наша "Рында" звенела в сердцах магаданцев, созывала их к искусству. Наша миссия — стать точкой притяжения для всех, кто связан с искусством: кто любит его смотреть, создавать, обсуждать, размышлять о нём или просто жить им.
— Наталья, расскажите о себе.
— Я родом из Магадана, родилась в посёлке Оротукан. Уезжала учиться в Новосибирск на морского инженера, судомеханика широкого профиля. Изначально занималась графикой, акварелью, потом пришла к живописи, а позже пошла учиться на современное искусство. Сейчас я, скорее, мультидисциплинарная художница. Но с проектом "Рында" я редко бываю художницей, времени на это пока нет. Надеюсь, со временем смогу вернуться к любимому занятию, потому что я очень люблю искусство.
— Теперь вы выступаете как куратор выставок?
— Скорее, я сокуратор. В нашей команде есть куратор галереи — Наталья Горюнова, которая работает в Третьяковской галерее, и куратор партиципаторных программ — Ирина Сёмкина из музея "Гараж". Сейчас она как раз объявила набор в начальную школу медиации, запуск которой приурочен к открытию нашего КВЦ "Рында". В выставках я тоже участвую как куратор: вместе мы разрабатываем концепции, собираем экспозиции, режиссируем их. Но на данный момент моя работа полностью организаторская — от стройки до размещения произведений.
— Чем вы вдохновлялись?
— Как только мне предложили заняться "Рындой", я поехала в Москву, чтобы обойти галереи. Я и так всегда стараюсь посещать галереи, но в тот раз я поехала с конкретной целью. Мне было важно понять, как у кого устроены подвесы, где как выставлен свет, какие плинтуса используются. Это была утилитарная работа, но без неё никуда. Всё это потом пригодилось при стройке, а стройка, надо сказать, — это настоящий кошмар.
— То есть в итоге она будет на уровне с тем, что мы можем видеть в Москве?
— Я надеюсь, что в чём-то мы будем даже лучше. В Москве действительно есть разные галереи. Галереи современного искусства чаще всего представляют собой просторные помещения в стиле лофт. Часто это просто белые стены, бетонный пол, на фермах подвешены приборы, а освещение — минимальное, но функциональное. Государственные музеи — это совершенно другая история. Они обычно располагаются в исторических зданиях, всё красиво, но музей — это не то место, с которым мы себя ассоциируем. Мы не музей. Между музеем, галереей, выставочным залом и культурным центром есть большие различия, у каждого из этих пространств свои особенности.
Единственное, что нас ограничивает — это площадь. Пространство у нас небольшое, и это накладывает ограничения на размер мероприятий. Почти все наши помещения многозадачные. Например, лекторий, когда нет лекций, это арт-рынок, где местные художники могут продавать свои работы. Когда нужна лекция, мы убираем торговое оборудование, разворачиваем экран проектора, и пространство превращается в зал для лекций и обсуждений. А в периоды, когда ничего не происходит, мы превращаем это в коворкинговую зону.
— О чем будет первая выставка в "Рынде"?
— Первая выставка, на мой взгляд, получится действительно интересной. Она состоит из двух частей и носит название "Магадан за гранью мифов".
Первая часть — Magadan. All is true. В этом зале будут представлены работы магаданских художников, живущих здесь и пропитанных духом города. Мы попросили их создать произведения, отражающие их личное восприятие реальности. Это не обязательно реалистичная манера — важно именно авторское видение.
Вторая часть — "Магадан за гранью мифов". Здесь мы собрали работы художников, которые никогда не были в Магадане, но попытались изобразить его. И вот тут началось самое интересное. Кто-то изучал архивы, документы, фотографии, кто-то работал со стереотипами, масс-медиа, мемами вроде "Еду в Магадан". Получились совершенно разные произведения — от ироничных и самокритичных до откровенно стебных. Эта часть выставки исследует, насколько наше восприятие чего-либо опирается на реальность или же формируется мифами, навязанными кино, новостями и поп-культурой.
В результате экспозиция оказалась даже современнее, чем мы планировали. Здесь будет представлено искусство в самых разных формах: аудиоперформансы, ольфакторное искусство (работающее через запахи), инсталляции и, конечно, классическая живопись.
Мы понимаем, что для магаданского зрителя такой формат может быть непривычным, и кто-то, возможно, будет хмуриться. Но мы готовы. Главное — подойти к выставке с открытым сердцем, дать себе возможность увидеть, подумать, ощутить. Мнение может быть любым — позитивным, негативным, смешанным. Главное, чтобы оно было, чтобы что-то внутри отозвалось, чтобы возник диалог. Любая искренняя реакция — это уже победа.
— Как возникла идея?
— Идея этой выставки родилась совместно. Когда-то давно я сама создала живописную работу, построенную на стереотипах об Африке. Меня попросили изобразить этот континент, но что я о нём знала? Вспомнилась Эбола, традиционные африканские маски, жирафы в саванне на фоне заката — что-то из детских воспоминаний, из "Мира животных". В итоге работа получилась именно такой — собранной из клише. Тогда мне стало интересно: а что, если таким же способом взглянуть на Магадан? И вот мне присылает куратор Наталья Горюнова презентацию с концепцией выставки — и она практически дословно совпадает с моей задумкой. Я говорю: "Наталья, вы не поверите, но я думала о том же!" Она отвечает: "Здорово, значит, выставка будет". Мы вынесли идею на обсуждение с руководством, и там её поддержали, предложив попробовать. Конечно, были предостережения. Коллеги, магаданские художники, опасались, что всё сведётся к набору банальных образов — розочка на морозе, колючая проволока, ГУЛАГ. И действительно, работ, связанных с лагерной темой, оказалось немало. Но мы намерены использовать их дозированно. Они, безусловно, важны — историю нельзя выкинуть из контекста. Но Колыма — это не только эта страница прошлого. Мы покажем её разной, многослойной, с разных ракурсов. Ведь в этом и суть — выйти за грань мифов.
— В каком формате будет проходить продажа картин?
— Каждое произведение в зоне арт-маркета будет иметь ценник. Эта зона у нас небольшая, и здесь будут выставлены работы, которые можно приобрести. Это может быть авторская керамика, текстиль, гипс, а также небольшие живописные и графические произведения. Однако в зоне самой галереи, конечно, ценников не будет. Важно, чтобы люди понимали: на любой выставке, за исключением музеев, произведение можно купить. Это часто забывают. И, наверное, лучшая похвала для художника — это когда его работу хотят приобрести и продолжать с ней жить в домашнем пространстве. Хотя обычно об этом не принято говорить вслух. Но ведь художникам тоже нужно на что-то жить. Если человек занимается искусством профессионально, это его профессия. А профессия должна обеспечивать возможность жить на неё.
— Вы, как человек, родившийся в Магадане, довольны результатом? Нужно ли нам вкладывать больше сил, чтобы образ Колымы сделать более приближенным к реальности?
— Примерно 40% работ были посвящены теме ГУЛАГа. С одной стороны, это важная часть истории, но с другой — на наш регион редко смотрят под другим углом. Поэтому особенно ценны неожиданные художественные подходы. Например, одна художница прислала работу с необычной предысторией. В письме она рассказала, что в детстве Магадан казался ей далёким и прекрасным местом, о котором можно только мечтать. Её детство прошло в 90-х, и в их городке на дорогих машинах ездили люди в роскошной одежде, а из салонов постоянно доносились песни про Магадан. Она воспринимала это как рекламу Баунти — что-то далёкое, загадочное, словно с открытки, где пляж, солнце и пальмы. "Если такие люди о нём поют, значит, это место особенное", — думала она. Эту идею она и заложила в свою работу. Другая художница сочинила сказку про Магадан — совершенно абсурдную, но невероятно трогательную. Она вызывает улыбку, но при этом выполнена в трудоемких техниках: резьба по дереву, линогравюра, вышивка. Была ещё одна история. Один пожилой человек, чьи работы не вошли в экспозицию, прислал письмо, написанное от руки и сфотографированное. В нём он вспоминал, что когда-то был в Магадане — или, возможно, его отец. Ему рассказывали, что когда тракторы идут по первому снегу, остаются следы, а если они красные, значит, под колёсами лопается брусника. Конечно, это не совсем так, но сама история красива и поэтична.
— Сколько было заявок?
— Заявок было невероятно много, особенно учитывая нашу ситуацию. Мы ещё не открылись, находимся далеко, и перед нами стояла задача со звёздочкой: все работы художники создавали специально для нас. Повторюсь — мы в Магадане, галерея пока никому не известна, а тема выставки не самая популярная. И тем не менее мы получили почти 200 заявок! Даже для известной московской галереи 200 заявок на опен-кол — это солидный результат. Из этого количества мы отобрали, если не ошибаюсь, 30 или 40 работ, а точнее — 30 или 40 авторов. У некоторых художников не одна работа, а, например, диптих или серия.
— Приедут ли авторы работ?
— Да, художники приедут, но, конечно, не все и не сразу. Например, на первое открытие далеко не все смогут присутствовать. Сегодня утром я как раз уточняла, кто из них планирует приехать, но пока ещё не получила ответ. Зато на следующие выходные приедет одна из участниц — Анна Туркина. Она проведёт встречу с публикой. Кроме того, мы готовим программу лекций к открытию, и это будут не скучные, академические выступления, под которые хочется задремать, а скорее живые беседы. Часть лекций проведёт Ирина Сёмкина, часть — сами художники. На протяжении всей выставки мы будем организовывать встречи с авторами как в онлайн-формате, так и офлайн — для тех, кто сможет приехать. Позже приедет и Наталья Горюнова, у неё запланировано несколько интересных лекций, в том числе о концептуализме. У меня тоже будет лекция, но, скорее всего, примерно через месяц после открытия. Она посвящена, пожалуй, главному вопросу, который вечно витает вокруг современного искусства: "За что мы не любим “Чёрный квадрат”?"
— На Колыме недавно побывал художник Василий Нестеренко. Приедет ли он?
— Мы ждём его визита в мае. Покажем галерею, обсудим планы и посмотрим, что он скажет. Наш выставочный план уже утверждён до февраля следующего года, а дальше, конечно, мы открыты к обсуждению с художниками. Полностью раскрывать его пока не хотелось бы, но могу сказать, что экспозиции будут очень разными. После нашей первой, довольно сложной, выставки мы представим работы двух магаданских авторов. Затем планируется персональная выставка приезжего художника. А после, если всё пойдёт по плану, нас ждёт большой сложный сборный проект с участием разных авторов. О его теме пока промолчу — пусть это останется интригой.
— А планируете ли привозить зарубежных художников?
— Вопрос сложный. Пока сложно логистически. В первой выставке будет участвовать художница из Словакии, но работы нам приходилось передавать с водителями, за наличку, договариваться.
— Где находится Магадан в контексте искусства?
— В данный момент это скорее культурная смерть, чем культурная жизнь. Авторы есть, они работают, но из-за того, что галерея долгое время была закрыта, когда нет выставок, нет диалога с зрителем, а художник пишет в стол, не имея общения с коллегами — это не способствует развитию. Художнику нужен зритель, зрителю нужен художник, а художнику необходимо сообщество. Искусство требует обсуждения, оно должно быть на виду. Для этого нужна конкурентная среда. Должны привозиться новые авторы, иначе начнётся застой. Как сказал один из наших художников, "гордыня — это профессиональное заболевание художников". Конкуренция и среда — отличный антидот для этого. Нам нужно, чтобы всё это кипело, чтобы происходило постоянное движение. В данный момент же, увы, всё томится на медленном огне. Кастрюльку пока отодвинули в сторонку. Но художники есть, и молодёжь творческая тоже. И мы хотим помочь им раскрыться. Вот чем мы и собираемся заняться.
— Вопрос от предыдущего гостя Любови Алексеевной Седовой: Будут ли на Талой останавливаться туристы?
— Я с трудом представляю, что это будет после реновации, которая там происходит, и в каком формате это будет работать. Палатка стала центром притяжения, может быть, подобное случится и станет.
— Как вы относитесь к тому, какой феномен представляет собой Палатка?
— Одно из известных произведений искусства — это "Фонтан" Марселя Дюшана. По сути, это обычный писсуар, но подписанный и выставленный в галерее, он становится произведением искусства. Это был один из первых случаев, когда найденный объект просто приносили, ставили подпись и выставляли, и он начинал восприниматься как искусство, со временем меняя свой контекст.
На последних биеннале предметы, найденные в быту, выставлялись так, что подпись уже не требовалась. Например, четыре спортивные сумки были просто раскиданы по пространству. Искусствоведческое сообщество это обсуждало и пришло к выводу, что граница между фикцией и реальностью искусства настолько стёрта, что подпись уже не обязательна.
Иногда даже дыхание художника или случайные жесты могут быть восприняты как искусство. Поэтому в контексте современного искусства можно считать искусством практически что угодно. Но, отвечая на ваш вопрос о том, можно ли считать это искусством, я, пожалуй, не буду давать прямого ответа, а попробую сделать это по-другому.
Есть такое понятие, как "азербайджанское барокко". Это феномен, который активно обсуждается, про который пишут статьи. Азербайджанская барокко — это своего рода стиль, который можно увидеть, например, в Москве, когда в подъездах домов на стенах изображены львы, играет дудук, и в интерьерах преобладают ковры и лепнина. У всех двери стандартные, а в квартире, например, стоят кованые ворота, как у царя.
Этот феномен характеризует людей, которые, возможно, переехали в другой регион, где остатки культурного кода начинают доминировать в их восприятии красоты. Для них это символ богатства и успешности. Когда люди начинают зарабатывать, им хочется не только быть финансово обеспеченными, но и чтобы их уважали. И они стремятся создать пространство, которое демонстрирует их достаток.
Такие темы обсуждались в статьях, а Гринберг ещё в середине XX века писал о том, что, когда люди переезжают в большие города, они, добившись определённого уровня благосостояния, хотят, чтобы их жизнь была не только комфортной, но и красивой — красивой так, как им это показывают.
Азербайджанское барокко — это не хорошо и не плохо. Это просто явление. С одной стороны, здорово, что люди хотят улучшить своё пространство, сделать его красивым. Гораздо хуже, когда царит безразличие, когда вокруг грязно и беспорядочно. Человек, стремящийся к красоте, действует в рамках того вкуса, который у него есть.
А когда эклектика доходит до абсурда, это может быть настолько странно, что уже становится хорошим. Если подать это правильно, можно превратить даже такую эклектичную смесь в нечто привлекательное. Именно в таком контексте и нужно воспринимать этот феномен. Не как Колымский Версаль, а как вывернутый художественный феномен.
— Трасса.
— Там было детство. А детство — это всегда хорошо, пусть оно было тяжёлым, или непростым, или каким угодно. В 90-е у всех было детство не самое лёгкое, но это было всё равно детство. Всё равно хорошо. Мы ходили купаться. У нас был водопад. На самом деле это был не настоящий водопад, а скорее искусственное образование — карьеры, какие-то выемки, где вода падала с высоты метров двух-трёх. Под водопадом образовывалась чаша, а дальше шла лужа. Либо ты заходил и тебя просто сбивала эта вода, либо стоял, и вода была по щиколотку. Весь посёлок купался, потому что это был единственный водоём, место, где можно было отдохнуть и насладиться природой. Для нас это было настоящее чудо. Я часто вспоминаю это место. И, возможно, сейчас я бы уже не решилась туда войти. Но тогда, в детстве, это было просто волшебное время. Всё было так просто, все друг друга знали и поддерживали. Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что, скорее всего, всё это я воспринимаю через призму ностальгии. Но для меня это место связано с детством, и я не хочу возвращаться туда. Не хочу размывать эти воспоминания, не хочу, чтобы на них появился какой-то негативный налёт. Хочу, чтобы детство оставалось именно таким, каким я его помню.
— Ваш вопрос следующему гостю?
— Какой ваш любимый художник?
— А у вас какой?
— У меня есть Рогир Ван дер Вейден — я его очень люблю. Он относится к Северному Возрождению. Для меня, помимо того, что он великолепный живописец, просто Боженькой поцелованный в талант, выдающийся рисовальщик, он ещё и невероятно смелый художник. Нужно понимать, что в то время искусство, в основном, обслуживало культ, то есть религию. Это были либо произведения для храмов, либо для богатых людей, но в основном всё равно преобладала религиозная тематика. В такие произведения входили строгие каноны: как что должно быть изображено, у кого какое выражение лица, в каком полуобороте изображены персонажи. Но у Ван дер Вейдена есть произведение "Снятие с креста", и каждый раз, когда я на него смотрю, оно меня потрясает. Особенно то, как он изображает Богородицу, которая падает в обморок, её ловят, а Мария Магдалена умывается слезами. Я буквально рассматриваю это произведение сантиметр за сантиметром. Там такой психологизм, что даже сейчас, когда я о нём говорю, у меня бегают мурашки по ногам, хотя я его видела уже миллион раз. Во-первых, решиться на такое в то время — это был бы акт чистейшего мужества. Его могли бы просто сжечь. Какая Богородица падает в обморок? Но ведь она не только Пресвятая Богородица, она ещё и мать. У него она изображена как мать, которая в этот момент горько плачет о своём ребёнке. И да, Рогир — это мощь. Хотя, если честно, у меня есть целый список любимых авторов. Я, наверное, в каждом стиле, в каждом изме и в каждой эпохе нахожу кого-то, кто меня тронет.
— Ваши пожелания для читателей?
— Я хочу пожелать всем простого человеческого счастья для начала. Когда у человека закрыты все основные базовые потребности, тогда у него появляется время, сила и возможность заняться чем-то великолепным. Может быть, заняться искусством, образованием, может быть, прийти к искусству. И тогда мы встретимся с вами в Рынде. Мы будем вас ждать.
Беседовал Дмитрий Андреев
"Ваши уши" — независимый проект. Подписывайтесь и делитесь с друзьями. Так вы не пропустите новый выпуск и поможете нам.
Дополнительные материалы — в телеграм канале.
