NONSNS — независимая гибридная самоорганизация и арт-группа двух художников из Москвы: Гоши Голицына и Марии Челоянц. Арт-группа работает с типовыми языками массовой культуры в поле современного искусства, приглашая зрителей стать активными участниками художественного процесса. Художники представили во Владивостоке свой проект "NONSNS Живопись без границ" (12+). Корр.ИА PrimaMedia побеседовали с арт-группой.
— Для людей не в теме. Кто вы и чем вы занимаетесь?
Гоша: Мы арт-группа NONSNS. Эта аббревиатура, которая читается как нонсенс и всегда расшифровывается по-разному. Чем дольше существует нонсенс, тем больше вариантов его понимания. У нас есть проекты, где наши соучастники предлагают новые расшифровки. У каждого свой NONSNS.
Мария: Арт-группа — это не люди, которые играют рок на гитарах, хотя иногда это, действительно, так. Мы художники.
NONSNS. Фото: Фото: Дима Егоров
— В галерее "Коробка" вы представили картину, а с какими формами, помимо живописи, вы работаете еще?
Мария: Медиумом (материалы, техника и другие выразительные средства, которые художник использует для создания произведений искусства — прим. ред.) в современном искусстве может быть все, что угодно, в зависимости от концепции, от того, что художник хочет сказать. То, что сейчас мы вышли на занятие живописью, — даже не планировалось. Живопись, как у "настоящих" художников, у нас появилась относительно недавно.
— А что значит "настоящие" художники?
Мария: "Настоящие" художники — это некое общественное представление о том, чем занимается художник, рисует что-то очень и очень красивое, чтобы всем нравилось. В своем проекте мы с этими представлениями и ожиданиями тоже работаем, смотрим на них критически.
Гоша: Задаем вопросы, чтобы зритель сам искал ответы.
— Чем занимается современное искусство?
Мария: Искусство не стремится давать ответы или навешивать ярлыки, а скорее задает вопросы. У Уорхола в его дневниках есть одно классное выражение, он говорит про себя: "Я зеркало". И как-то эта фраза запала мне в душу. Прошло довольно много времени, прежде чем я смогла осознать, о чем действительно речь. В русском немного не хватает терминологии. Есть выражение — "современное искусство". Есть искусство, которое создается сегодня. Это фактически и должно быть современным искусством, но это не всегда так. В английском эта терминология шире. Там существует "contemporary art" и "modern art". И "modern" — то, что создано сегодня. Но "contemporary" — это современное искусство в том понимании, о котором идет речь. То, которое к сегодняшнему дню имеет непосредственное отношение. Оно ведет диалог с сегодняшним миром, с его контекстами, с его проблематикой, его мыслями. В принципе, вот эта фраза Уорхола: "Я зеркало", — она об этом. Ты рефлексируешь сегодняшний день, задаешь ему вопросы.
Гоша: Дело не в том, что мы придумали себе такую задачу — отражать сегодняшний день. Просто именно так работает искусство.
Мария: Ты берешь вдохновение в реальности, но в то же время держишь с ней какую-то дистанцию для того, чтобы была возможность её рассматривать, сохраняя критический взгляд.
— Многих раздражает современное искусство. Как вы думаете, почему?
Мария: Во-первых, тот, кто смотрит в зеркало, не всегда рад отражению, похожим образом работает искусство. Кроме того, искусство часто сознательно использует раздражение как один из инструментов, чтобы обратить внимание зрителя на что-то, вывести его из состояния привычного обывательского сна. А ещё неталантливое искусство откровенно раздражает.
Во-вторых, у нас, в странах бывшего СССР, есть уникальный исторический контекст. На Западе искусство развивалось беспрерывно, а у нас долгое время на государственном уровне было разделение на официальное искусство — соцреализм и неофициальное — нонконформизм. Второе, экспериментальное, не просто не имело возможностей выставляться и быть увиденным зрителями, но даже преследовалось, поэтому существовало оно в подполье, это и было наше "современное" искусство.
Гоша: Это к слову о том, почему зритель часто не понимает современное искусство. То, что развивалось в андеграунде, не было доступно большинству. А еще к нему формировали негативное отношение, и оно воспринималось как враждебное.
Мария: Официально хорошее искусство в понимании того времени — это то, которое понятно. Румяные колхозницы со снопами сена под ясным небом, великолепные здоровые мускулистые рабочие и строители — такие пропагандистские комплименты действительности.
NONSNS. Фото: Фото: Наташа Гафина
— Есть ли смысл в реалистическом изображении сейчас, когда у каждого в руках телефон с камерой?
Гоша: Когда появилась фотография, основной функцией живописи перестала быть реалистическая фиксация действительности.
Мария: Это как будто вы долго работали на одной работе. А потом раз — и вам говорят: "Все, вас заменяют новые технологии". Нужно себя переизобретать заново. Нужно ответить самому себе, кто ты в этой новой реальности, есть ли "я" за пределами прежнего функционала? Если после этой перемены я всё равно выбираю реалистическое изображение, то уже по другой причине, а не потому, что это моя функция. Это важный процесс поэтапного освобождения от стереотипов о себе, который до сих пор происходит в искусстве. Современное искусство для нас прекрасно и любимо тем, что оно очень всерьез и очень глубоко себя перепридумывает раз за разом.
— О чем ваш проект, с которым вы приехали во Владивосток?
Гоша: Арт-группа NONSNS является родоначальниками нового живописного стиля — стиля хромакей, представленного проектом "NONSNS Живопись без границ". Это холсты однородного зеленого цвета…
Мария: …которые амбициозно заявляют, что вмещают в себя всю живопись мира: уже написанную и ту, которая только будет создана.
NONSNS. Фото: Фото: NONSNS
— Как вы пришли к стилю хромакей?
Гоша: Мы работаем с современными медиа, с языками массовой культуры. Например, у нас есть проект, где мы — журналисты на торжественных событиях художественного мира. Эта серия репортажей есть у нас на канале в популярном видехостинге. И у нас есть работы, где мы использовали хромакей по прямому назначению. А в какой-то момент мы придумали пазл-хромакей. Это пазл зеленого цвета, который является пазлом с любым изображением, зритель сам решает собирает ли он сейчас пейзаж или цветочки. Это была первая хромакейная работа.
Потом появился магнитик из отпуска, то есть мы продолжали включать зрителя в процесс создания. Было мероприятие на майские в ковидное время, когда никто никуда не ездил, но каникулы были, и с помощью фотографий на хромакее мы давали возможность людям побывать в том месте, где бы им хотелось оказаться. Скорее всего у них было ожидание, что их фотографии будут наложены на виды выбранных мест. Но мы не заменяли фон на фото, а оставляли его зеленым, просто ретушью придавали людям более "отдохнувший" вид, как будто они, правда, вернулись из отпуска.
Мария: Мы играли со зрителями. Спрашивали, где они хотят оказаться, и выписывали им посадочные талоны. Например, кто-то "летел" в Гималаи, а кто-то в Берлин, и, вставая на хромакей, они представляли, как им там, и рассказывали свои впечатления. Когда мы уже сделали магнитики, участники продолжали оставаться на зеленом фоне, и таким образом продолжал звучать вопрос "Где ты выбираешь быть?".
Гоша: У нас даже есть небольшая статистика. Те, кто нафантазировал себе на этом посадочном талоне какое-то место, неожиданно для себя там оказывались через время.Потом пришла мысль, что пазлы часто делаются как сувениры к музейной живописи, а раз есть пазл, то есть и живопись. Мы поняли, что срочно нужно писать.
Мария: Невозможно было ждать, такой силы был импульс. Мы побежали за холстом и красками. У Гоши тогда была назначена встреча по работе, пока он там разговаривал, я где-то в уголке разложила это все на каких-то пакетах и начала писать. Это было невозможно отложить даже на пару часов.
Но и у живописи в стиле хромакей есть свои музейные сувениры, и это наши художественные работы. Художественные работы по цене музейных сувениров. Мы предлагаем взглянуть на привычные покупки в сувенирном магазине как на доступный способ коллекционирования искусства и выписываем сертификаты подлинности к этим объектам искусства.
— Есть ли у вас "ваш" зритель? Какой он?
Мария: Наш зритель, которого мы видим, открыт к игре, к взаимодействию с искусством. Он может быть как серьезным, так и совершенно несерьезным. Каждый по-своему воспринимает нашу практику — кто-то, вставая перед огромным холстом говорит, что попадает в свои воспоминания из детства; кто-то, видя наши холсты в рамах, говорит, что это бильярд. Степень буквальности в восприятии самая разная, смотря что ты себе позволяешь.
— Вы впервые во Владивостоке?
Гоша: Физически да, впервые, но у нас есть друзья отсюда. Например, куратор, который занимался нашим проектом в ГЭС-2 — Андрей Василенко — из Владивостока.
— Мы, дальневосточники, знаем о культуре центральной России, следим за ней. А следят ли у вас за нашими проектами? Какой образ сложился о Владивостоке в вашей среде?
Гоша: Мы только начали погружаться в контекст. Наша подруга Яна Сидоркина очень любит Владивосток, она даже планирует здесь сделать художественную резиденцию. Именно она стала нас знакомить с ребятами, которые представляют ваш "художественный андеграунд". Мы пока только начали этот процесс, например, познакомились с Наташей Коробка. В её пространстве и прошла наша презентация во Владивостоке.
Мы, разумеется, знаем про "Зарю", это на слуху. Слышали про ваш кинофестиваль, где одним из кураторов как раз был Андрей.
— Вернулись бы во Владивосток?
Гоша: В данный момент мы это планируем, да. Мы здесь были на съемках фильма, такое у нас хобби. У многих людей из съёмочной группы возникло желание вернуться во Владивосток, купить подержанный автобус и поехать обратно в Москву через всю страну.
Мария: Мы познакомились и поработали с очень классными людьми отсюда, с которыми хочется общаться дальше, делать что-то в будущем.
— Поделитесь творческими планами на будущее.
Гоша: Мы обычно не делимся подробностями о задуманном, но можем сказать, что это будет не живопись. Проект будет называться "Быть в искусстве".
